Четыре сезона [litres] - Стивен Кинг

Дюссандер протянул руку, которая, казалось, стала необыкновенно длинной, взял стакан и проглотил еще три таблетки. Потом поставил стакан, закрыл глаза и устроился на мягкой подушке поудобнее. Никогда прежде он не чувствовал такой сонливости. Его сон будет долгим. И принесет долгожданное успокоение.

Если, конечно, в нем не будет кошмаров.

Эта мысль привела его в ужас. Кошмары? Господи, только не это! Только не сводившие его с ума кошмары! Ведь проснуться уже будет нельзя! Ни за…

Охваченный ужасом, он попытался сбросить оковы сна. Со всех сторон прямо из кровати к нему уже тянулись худые руки с жадно хватавшими воздух пальцами.

Нет!

Клубок рвавшихся в разные стороны мыслей вдруг провалился в темную шахту и полетел, постоянно ускоряясь и раскручиваясь по спирали, вниз, в чернеющую пустоту неизвестности…

Отравление от передозировки обнаружили в 1:35 ночи, и через пятнадцать минут констатировали смерть. Дежурная медсестра была молодой, и Дюссандер ей даже нравился своей неизменной обходительностью с налетом иронии. Не в силах сдержать слезы, она расплакалась. Будучи католичкой, девушка никак не могла понять, почему такой приятный старик, уже шедший на поправку, вдруг решился на столь ужасный поступок и обрек свою бессмертную душу на вечные муки в аду.

26

В субботу утром Боудены встали около девяти часов. В половине десятого семья собралась на кухне. Моника, так до конца и не проснувшаяся, молча готовила на завтрак омлет, сок и кофе, а Тодд с отцом читали каждый свое: сын – научно-фантастический роман, а отец – журнал по архитектуре. За дверью послышался шлепок – доставили газету.

– Хочешь, я принесу, пап?

– Я сам.

Дик сходил за газетой, сделал глоток из кружки с кофе и, взглянув на первую полосу, поперхнулся.

– Дик, что с тобой? – встревожилась Моника.

Закашлявшись, Дик показал, что кофе попал не в то горло.

Тодд снисходительно на него посмотрел поверх раскрытой книги, а Моника принялась стучать мужу по спине. После третьего удара ее взгляд упал на газету, и она застыла на месте, как в игре «замри-отомри». Глаза ее округлились, и, казалось, вот-вот выскочат из орбит.

– Боже милостивый! – наконец с трудом выдавил Дик Боуден.

– Но ведь это… Не может быть… – начала Моника и осеклась, бросив взгляд на Тодда. – Милый…

Дик Боуден тоже смотрел на сына.

Тодд, встревожившись, поднялся и сделал шаг к отцу.

– Да что случилось?

– Мистер Денкер, – ответил отец и замолчал, не зная, что добавить.

Тодд увидел заголовок и все сразу понял. Огромные буквы кричали: «БЕГЛЫЙ НАЦИСТ ПОКОНЧИЛ С СОБОЙ В БОЛЬНИЦЕ». Внизу две фотографии – обе Тодд видел раньше. Одна была сделана шесть лет назад уличным фотографом, и Артур Денкер на всякий случай ее выкупил, чтобы она никому не попала на глаза. На другой был снят Курт Дюссандер в эсэсовской форме: фуражка щегольски сдвинута набок, под локтем – офицерская тросточка.

Если нашли снимок уличного фотографа, значит, побывали у него дома.

Тодд быстро пробежал глазами статью, лихорадочно соображая. Об убитых бродягах пока ни слова! Но их тела обязательно найдут, и газеты тогда взорвутся заголовками: «КОМЕНДАНТ ПАТЭНА ОСТАЛСЯ ВЕРЕН СЕБЕ!», «УЖАСНАЯ НАХОДКА В ПОДВАЛЕ НАЦИСТА! ОН ПРОДОЛЖАЛ УБИВАТЬ!».

Тодд покачнулся – земля уходила у него из-под ног.

Откуда-то издалека донесся отчаянный крик матери:

– Держи его, Дик! Он падает!

Падает! Падает! Падает!

Это слово закрутилось в голове, будто на нем заело пластинку. Тодд смутно почувствовал, как отец подхватил его. Перед глазами все поплыло, и он потерял сознание.

27

Эд Френч откусил от плюшки и развернул газету. Увидев первую полосу, он едва ли не подавился.

– Эдди! – встревожилась Сондра Френч. – С тобой все в порядке?

– Папа подавился! Папа подавился! – торжественно пропела маленькая Норма и с удовольствием стала помогать матери стучать Эду по спине. Тот не обращал на них внимания, не в силах отвести изумленный взгляд от газеты.

– Да что с тобой? – снова спросила Сондра.

– Это он! Он! – закричал Эд, с силой тыча пальцем в фотографию. – Тот самый человек! Лорд Питер!

– Да о чем ты…

– Это дед Тодда Боудена!

– Что? Военный преступник? Да ты с ума сошел!

– Это точно он! – почти простонал Эд. – Господи Боже, никаких сомнений!

Сондра Френч долго разглядывала фотографию.

– На Питера Уимзи совсем не похож! – пришла она к выводу.

28

Тодд, бледный как мел, сидел на диване между родителями.

Напротив располагался вежливый седовласый полицейский по имени Риклер. Дик предложил позвонить в полицию, но Тодд сказал, что сделал это сам, и его голос, когда он говорил, был ломающимся, как у подростка.

Теперь же Тодд говорил безучастно и монотонно, чем до смерти пугал Монику. Ему должно было скоро исполниться восемнадцать, но во многих отношениях он оставался еще совсем мальчишкой. Такой шок не мог не сказаться на мальчике.

– Я читал ему… даже не знаю… «Тома Джонса» Филдинга. «Мельницу на Флоссе» Джордж Элиот. Меня книга не впечатлила. Рассказы Готорна. Я помню, ему особенно понравились «Каменный лик» и «Молодой Браун». Начали «Записки Пиквикского клуба», но потом бросили. Он сказал, что Диккенс смешнее всего, когда рассуждает серьезно, а Пиквик вообще

похож на котенка. Он так и выразился. Наверное, самой лучшей книгой был «Том Джонс». Она нам обоим понравилась.

– И это было четыре года назад, – уточнил Риклер.

– Да, я заезжал к нему, когда было время, а потом стал учиться в школе в другом конце города. Нас туда возили на автобусе… тренировки… стали больше задавать на дом… в общем… всяких дел прибавилось.

– И свободного времени стало меньше.

– Да, верно. В старших классах заниматься приходиться больше… надо набирать баллы для колледжа.

– Тодд – очень способный ученик, – почти автоматически добавила Моника. – По успеваемости он второй в классе. Мы им очень гордимся.

– Еще бы! – заметил Риклер с понимающей улыбкой. – У меня в школе «Фэрвью», что в конце долины, учатся два сына. Так к ним претензий нет только по физкультуре. – Он повернулся к Тодду: – А когда стал учиться в другой школе, ты уже больше не читал ему?

– Нет. Только иногда – газету. Он спрашивал меня, что в заголовках. Очень следил за скандалом с «Уотергейтом». И всегда интересовался котировками фондовой биржи, а там все напечатано так мелко, что он просто опупевал. Извини, мам.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});